Вот смотрю я на вас, Верочка, и думаю: будь я полегкомысленнее, я бы… ух!!!
Лично я хожу на службу только потому, что она меня облагораживает.
У меня такая безупречная репутация, что меня уже давно пора скомпрометировать.
Вставайте же, наконец! И… идите… занимайтесь… чем там?.. делами!
Если бы не было статистики, мы бы даже не подозревали о том, как хорошо мы работаем.
Дороже вас у меня вот уже несколько дней никого нет…
Просто вы заплакали — и как будто вы нормальная…
Где вы набрались этой пошлости? Вы же виляете бёдрами, как непристойная женщина!
Без статистики вообще не жизнь… а каторга какая-то…
Пенсия на горизонте — и она туда же! Просто сексуальная революция!
Вы обращали внимание, что у нас происходят перебои с теми или иными товарами? Это происходит оттого, что те или иные товары не запланированы такими ротозеями, как вы. Извольте переделать.
Симпатичная, но, к сожалению, активная. Когда-то ее выдвинули на общественную работу и с тех пор никак не могут задвинуть обратно.
где вы набрались этой пошлости? Вы же виляете бёдрами, как непристойная женщина!
Статистика — это наука, она не терпит приблизительности…
— Плохо учились в школе? Я так и знала, что вы — бывший двоечник!
— Оставим в покое моё тёмное прошлое.
— Оставим в покое моё тёмное прошлое.
Пенсия на горизонте — и она туда же! Просто сексуальная революция!
Она знает дело, которым руководит. Так тоже бывает.
— Люди, сдаём по пятьдесят копеек. У Маши Селезневой пополнение семейства!
— Лично я здесь не при чем!
— Лично я здесь не при чем!
А это Шура — симпатичная, но, к сожалению, активная. Когда-то её выдвинули на общественную работу и с тех пор никак не могут задвинуть обратно.
Мы называем её «наша мымра». Конечно, за глаза.
Мы Вас любим. Где-то в глубине души, где-то очень глубоко.
Мы называем её «наша мымра». Конечно, за глаза.
А это Шура — симпатичная, но, к сожалению, активная. Когда-то её выдвинули на общественную работу и с тех пор никак не могут задвинуть обратно.
— Ничего не скажешь, вы настоящий современный мужчина!
— Какое вы право имеете меня так оскорблять?!
— Какое вы право имеете меня так оскорблять?!
Если бы не было статистики, мы бы даже не подозревали о том, как хорошо мы работаем.
Она в принципе не знает, что на свете бывают дети. Она уверена, что они появляются на свет взрослыми, согласно штатному расписанию, с должностью и окладом.
— Представляете, Бубликов умер!
— Почему умер? Я не отдавала такого распоряжения… Как умер?
— Почему умер? Я не отдавала такого распоряжения… Как умер?
А мужчины там будут?
Угадай, что я сейчас курю? Мальборо. Новый зам с барского плеча целый блок кинул. Заводит дружбу с секретаршей. Сейчас он у Старухи сидит.
— Ты же умница.
— Когда женщине говорят, что она умница, это означает, что она — круглая дура?
— Когда женщине говорят, что она умница, это означает, что она — круглая дура?
Ну, всё, Новосельцев, Ваше дело труба.
Разрешите вам вручить сувернир из Швейцарии. Вот в этой ручке восемь цветов. Она весьма удобна для резолюций: чёрный цвет — «отказать», красный — в бухгалтерию «оплатить», зелёный — цвет надежды, синий — «товарищу такому-то, рассмотреть». Пожалуйста.
— Красное. Или белое?
— Или белое. Но можно красное.
— Или белое. Но можно красное.
— Почему вы всё время врёте? — Потому что я беру пример с вас,
— А какой это Новосельцев?
— А никакой. Вялый и безынициативный работник. К сожалению, таких у нас много.
— А никакой. Вялый и безынициативный работник. К сожалению, таких у нас много.
— Что вы за человек? Я никак не могу вас раскусить…
— Не надо меня кусать, зачем раскусывать.
— Не надо меня кусать, зачем раскусывать.
Ну, всё, Новосельцев, Ваше дело труба.
— Каждая новая метла расставляет везде своих людей.
— Надеюсь, ты мой человек?
— Конечно! Правда, до этой минуты я был ничей.
— Надеюсь, ты мой человек?
— Конечно! Правда, до этой минуты я был ничей.
— Вы же непьющая.
— Как это непьющая? Очень даже… почему же?
— Как это непьющая? Очень даже… почему же?
— Почему вы всё время врёте? — Потому что я беру пример с вас,
На Машу Селезнёву мне ничего не жаль.
— Как же она могла оставить детей, Леонтьева? Она же мать.
— Ха! Мать!… Мать у них был Новосельцев!
— Ха! Мать!… Мать у них был Новосельцев!
В женщине должна быть загадка! Головка чуть-чуть приподнята, глаза немножко опущены, здесь всё свободно, плечи откинуты назад. Походка свободная от бедра. Раскованная свободная пластика пантеры перед прыжком. Мужчины такую женщину не пропускают!
Возьмём, к примеру, опята. Они растут на пнях. Если придёшь в лес и тебе повезёт с пнём, то можно набрать целую гору… пней… ой, опят…
— Грудь вперед!
— Грудь? Вы мне льстите, Вера.
— Вам все льстят.
— Грудь? Вы мне льстите, Вера.
— Вам все льстят.
Зачем ты ел пластилин?! — А я его с сахаром ел!
— Я когда её вижу, у меня прямо ноги подкашиваются.
— А ты не стой, ты сядь!
— А ты не стой, ты сядь!
— Не бейте меня по голове, это моё больное место!
— Это ваше пустое место!
— Это ваше пустое место!
— Она немолодая, некрасивая, одинокая женщина… — Она не женщина, она директор.
Сигаретку, спичку, коробок?
— У меня дети. У меня их двое: мальчик и… м-м… де… тоже мальчик. Два мальчика. Вот. Это обуза.
— Господи, как вы можете так говорить о детях?
— Ну подождите, Людмила Прокофьевна!
— Да что вы?
— Не перебивайте, пожалуйста! Я и сам собьюсь.
— Господи, как вы можете так говорить о детях?
— Ну подождите, Людмила Прокофьевна!
— Да что вы?
— Не перебивайте, пожалуйста! Я и сам собьюсь.
— Мы вас любим… в глубине души… где-то очень глубоко…
— Очень хочется произвести на вас приятное впечатление.
— Вам это удалось… уже.
— Усилить хочется.
— Вам это удалось… уже.
— Усилить хочется.
— Никому из сотрудников вы бы не позволили себе швырнуть в физиономию букетом. Неужели вы ко мне неравнодушны?
— Ещё одно слово, и я запущу в вас графином!
— Если вы сделаете графином, значит, Вы действительно меня… того-этого…
— Ещё одно слово, и я запущу в вас графином!
— Если вы сделаете графином, значит, Вы действительно меня… того-этого…
— Где у вас тут дверь…? — Где надо, там и дверь!
— Подождите, меня осенила догадка: вы пьяный?
— Нет, что вы! Когда я пьян, я буйный. Гы-гы-гы!.. Вот, а сейчас я тихий.
— Мне повезло.
— Нет, что вы! Когда я пьян, я буйный. Гы-гы-гы!.. Вот, а сейчас я тихий.
— Мне повезло.
Это директор нашего учреждения Людмила Прокофьевна Калугина. Она знает дело, которым руководит. Такое тоже бывает.
a— Не бейте меня по голове, это моё больное место! — Это ваше пустое место!
Ну, всё, Новосельцев, Ваше дело труба.
Иногда бывает, что хочется поплакать, но что же я буду реветь в одиночку? Это всё равно, что алкоголик, который пьёт в одиночку
— Пишите, пишите! — Не торопите меня, я не пишущая машинка!
Здравствуйте… Прокофья… Людмиловна…
— А ягоды Вас не интересуют?
— Только в виде варенья.
— А как вы относитесь к стихам… в виде поэзии?
— Только в виде варенья.
— А как вы относитесь к стихам… в виде поэзии?
— Не бейте меня по голове, это моё больное место! — Это ваше пустое место!
— Почему вы всё время виляете? Что вы за человек? Я не могу вас раскусить!
— Не надо меня кусать! Зачем раскусывать?
— Не надо меня кусать! Зачем раскусывать?
В женщине должна быть загадка! Головка чуть-чуть приподнята, глаза немножко опущены, здесь всё свободно, плечи откинуты назад. Походка свободная от бедра. Раскованная свободная пластика пантеры перед прыжком. Мужчины такую женщину не пропускают!
— Красное. Или белое?
— Или белое. Но можно красное.
— Или белое. Но можно красное.
— Мы вас любим… в глубине души… где-то очень глубоко…
— Очень глубоко! Так глубоко, что я этого даже не замечаю!
— Нет, это заметно, должно быть заметно…
— Очень глубоко! Так глубоко, что я этого даже не замечаю!
— Нет, это заметно, должно быть заметно…
— Что же, выходит, что все меня считают таким уж чудовищем?
— Не надо преувеличивать. Не все… и не таким уж чудовищем…
— Не надо преувеличивать. Не все… и не таким уж чудовищем…
Ещё одно слово, и я запущу в вас графином!
— Значит, неудачные ноги, Людмила Прокофьевна, надо прятать!
— Куда!?
— Под макси!
— Куда!?
— Под макси!
